Экспедиции на разрушенные и полуразрушенные объекты области? Легко. URALRUIN.
Руины — это след, который оставляет эпоха нам на прощание. Они хранят память о нашем туманном прошлом, о том, какими мы были, и помогают понять, как изменились.
Артур и Ольга из архитектурного бюро FISH развивают проект URALRUIN с экспедициями по разрушенным и полуразрушенным объектам Свердловской области, чтобы подарить руинам вторую жизнь, а туристы могли узнать регион с новой, неожиданной и загадочной стороны.
Каким был день, когда вы первый раз подумали про проект URALRUIN?
А: Это было 9 мая 2018 года. Я не люблю формат больших городских мероприятий, поэтому мне с друзьями комфортнее на это время уехать в лес и тихо отсидеться. Со временем это стало традицией. Тогда еще никакого представления о проекте не было, но в какой-то момент мы поехали уже осмысленно в сторону Каменска-Уральского. Я составил список заброшенных мест, которые могли быть нам интересны. Мы прокатились, посмотрели и подумали, что было бы прикольно сюда вернуться расширенным составом. То есть началось это с хобби — взять и куда-то за город выехать.
Полуразрушенные объекты привлекают людей такими, какие они есть. Насколько вы можете себе позволить вмешаться в их пространство?
А: Граница нашего вмешательства проходит ровно по бюджету.
О: И зависит от собственника здания или территории. Если говорить о каких-то вмешательствах, то пока мы взаимодействовали так только с объектами, которые находятся в муниципальной собственности — с Маяком в с. Маминском. Там нам удалось договориться достаточно быстро и донести до администрации, для чего это нужно. А сейчас мы начинаем работу с другим населённым пунктом: там уже здание находится в частной собственности, и мы готовимся к серьезным переговорам с владельцем.
Как вы обеспечиваете безопасность на локациях?
А: Мы проводим инструктаж по технике безопасности и всем честно говорим, что места, где мы будем находиться — это не парк аттракционов, и есть определённые правила. Также у нас всегда есть на группу каски. Это обязательный момент, но они не для того, чтобы кирпич отбить в прыжке, а для защиты от мусора, штукатурки, пауков, низких потолков. Руины, в которых могут падать кирпичи, мы не посещаем.
Заброшенные объекты привлекают многих. Что ищут люди, посещая такие места?
О: Когда мы начинали массовые организованные экскурсии, в основном, интересовались архитекторы и дизайнеры. Им было интересно именно про архитектуру заброшек послушать. Со временем на экскурсии стали приходит абсолютно разные люди: кому-то хочется иначе провести свой выходной день, вырваться из города, увидеть другую картинку, а кому-то действительно заброшки нравятся сами по себе. И наверное, общий портрет — это люди, которые интересуются историей и архитектурой Урала, хотят интересно провести выходной день на природе и узнать что-то новое.
Чтобы заинтересовать аудиторию, у руин должна быть история. Когда вы восстанавливаете историю жизни арх-объектов, ориентируетесь только на проверенные исторические источники или есть место для легенд и мифов, для полета вашей фантазии?
А: Мы берем разные источники информации и не претендуем на то, что вся она исторически достоверна. Это, скорее, мой авторский взгляд. В силу того, что по нашим объектам в документах информации практически нет, приходится пользоваться открытыми источниками, в том числе Википедией. Чтобы решить эту проблему, мы сейчас ведем переговоры с Музеем истории Екатеринбурга о том, как они могут нам помочь провести факт-чекинг. Также мы используем воспоминания местных жителей, которые жили в Советском Союзе и кто помнит свое родословное, и заметки местных краеведов. Плюс большое внимание уделяется именно моим наблюдением про архитектуру, историю строительства.
Какие жуткие или мистические истории с вами случались во время изучения заброшенных зданий?
О: Можно назвать экстремальной ситуацию, когда мы с Артуром и главой местного села исследовали картонную фабрику на Ревуне. Думали, что сможем погулять по ней, но оказалось, что там сплошные провалы и подвал жутковатый.
А: Да, если вернуться в прошлое, URALRUIN начинался с идеи переделать эту фабрику в туристический объект. Однако мы решили ничего там не делать, группы мы туда не водим и вашим читателям не рекомендуем ходить, потому что выяснилось, что ровная лужайка посреди фабрики — это сложенные в стопку перекрытия здания, а под ними полузатопленный подвал. В общем, вся эта площадка может в любой момент под кем угодно опуститься вниз.
Какие преимущества получает регион с подобными инициативами?
О: Руин все стыдятся, и даже само слово имеет негативную коннотацию. Но мы считаем, что они могут быть новой точкой притяжения, классным местом с новыми смыслами. И те маленькие деревушки, из которых люди уезжают, станут более наполненными как событиями, так и людьми.
Легко ли привлечь инвестиции или получить поддержку от госструктур?
О: Очень непросто. Наши объекты находятся в маленьких населенных пунктах с малым количеством населения. Спонсорам больше всего интересно попиариться на этом, а там не перед кем пиариться. Многие отказываются, потому что объекты не в городе, и показушности из этого не получится. Поэтому мы ищем партнеров, которые в первую очередь понимают важность нашей работу, ценностно с нами соединяются, разделяют наш подход.
В каком формате бизнес может заинтересовать руины?
О: Например, в качестве площадки для корпоративных мероприятий. У нас есть партнер, благотворительный фонд “СКБ Контур”, и сотрудники компании уже несколько лет подряд проводят субботники с нами. Для них это некая корпоративная социальная ответственность — они вместе с сотрудниками приезжают каждое лето и вносят значимый вклад. Еще мы проводим фестиваль, на котором партнеры и спонсоры могут быть представлены.
В прошлом году мы начали делать свой первый участок веломаршрута. Он должен обладать навигацией, какими-то сервисами и дизайном — все это тоже можно делать совместно с брендами. Вариантов очень много, и с каждым бизнесом есть возможность по-разному взаимодействовать.
Дома, в которых мы живем, панельки, новостройки, брежневки, хрущевки, как они будут выглядеть, когда будут заброшены?
А: Плохо. В крупных городах слабо представляется сценарий, как где-то в центре стоит разрушенная хрущевка. Ее уберут и заново что-то построят, потому что в городе дефицит площади и дорогая земля. К тому же, современные дома, если они построены до 90-х, не имеют особой ценности. Это было утилитарное решение, чтобы гигантское количество людей расселить по городам. Также если они будут стоять без надзора, они небезопасны. Они построены по такой технологии, что, если за ними не наблюдать, они разваливаются на довольно крупные элементы, как Лего. Можно пару домов сохранить как Парк Советского Союза на память. Но это ненадолго. Скорее всего, они развалятся на запчасти, и потом это будет просто куча бетона.
С точки зрения архитектуры, чего сейчас не хватает Екатеринбургу?
А: Можно составить очень большой список. Меня очень задевает, что у нас в городе просто отвратительная экология: разрушен полностью зеленый каркас города и нарушен водный баланс. То есть не хватает адекватного благоустройства.
Мне очень нравится наш город в плане архитектуры. Сюда довольно много приезжает архитекторов, моих друзей из разных городов России, посмотреть на здания. Но всё, что у нас под ногами, вызывает вопросы. Вроде бы едут в столицу Урала, а попадают в село, посреди которого стоят крутые небоскрёбы.
За какими проектами в Екатеринбурге вы следите, кем вдохновляетесь и кого читаете?
А: Наши хорошие друзья — “Стенограффия”. Мы следим за ними и периодически чем-то помогаем друг другу. Ребята делают большое хорошее дело, которое нужно городу. Потрясающая штука — это Ночь музыки. Я всегда друзей зову со всей страны, и люди реально приезжают. Фестиваль набирает обороты.
О: У нас много прикольных брендов, связанных с одеждой и украшениями. В целом, мы дружим со многими локальными проектами и практически со всеми медиа и СМИ находимся в хороших отношениях, очень ценим их поддержку.
Какой из ваших маршрутов вы бы посоветовали новичку для первой экспедиции?
О: Все наши маршруты подходят новичку, они несложные. Начать можно с Маминского и Шилова, если хочется посмотреть руины с арт-объектами.
А: Наша целевая аудитория довольно широкая, поэтому строгой категорийности в маршрутах нет. У нас даже сплав довольно легкий: мы плывем по отрезку реки, где с тобой вообще ничего не случится.
А: По энергетике нам больше всего нравится в Смолинском церковь Ильи Пророка. Она не горела, поэтому внутри осталась белой. Там огромные многоцветные своды, огромное количество больших окон, и туда падает мягко свет — это просто потрясающе.
О: Мощь времени ощущается в с. Троицком, потому что там очень необычный храм, построенный инженерами, и нетипичный вообще для архитектуры как церковной, так для архитектуры Урала.
О: Пофоткаться очень классно на Маяке, потому что там очень большие окна и видно реку.
А: Место, где можно пощекотать нервишки — Камышевская пимокатная фабрика. В солнечный день внутри довольно темно. Ты оказываешься внутри гигантской крепости с мощными стенами и окнами, колоннами. Когда ты днем смотришь, люди заходят в здание и просто во мраке растворяются. Еще оно потихоньку превращается в какую-то гигантскую оранжерею.
Какие у вас планы на 2025 год?
О: Мы пришли к тому, что нужно более глубоко взаимодействовать с территорией, с местными жителями, с администрациями, чтобы донести ценность проекта. Руины могут стать некой точкой входа для туризма на территории региона и доходной частью экономики. Большинство из наших муниципалитетов могут зарабатывать на руинах, а мы готовы поделиться этим опытом и строить совместные проекты.
А: В 2025 скорее всего мы будем работать с новой территорией. Останется фестиваль, останется резиденция, но они будут немного по-другому функционировать, и появится новый участок веломаршрута.
Руины — это след, который оставляет эпоха нам на прощание. Они хранят память о нашем туманном прошлом, о том, какими мы были, и помогают понять, как изменились.
Артур и Ольга из архитектурного бюро FISH развивают проект URALRUIN с экспедициями по разрушенным и полуразрушенным объектам Свердловской области, чтобы подарить руинам вторую жизнь, а туристы могли узнать регион с новой, неожиданной и загадочной стороны.
Каким был день, когда вы первый раз подумали про проект URALRUIN?
А: Это было 9 мая 2018 года. Я не люблю формат больших городских мероприятий, поэтому мне с друзьями комфортнее на это время уехать в лес и тихо отсидеться. Со временем это стало традицией. Тогда еще никакого представления о проекте не было, но в какой-то момент мы поехали уже осмысленно в сторону Каменска-Уральского. Я составил список заброшенных мест, которые могли быть нам интересны. Мы прокатились, посмотрели и подумали, что было бы прикольно сюда вернуться расширенным составом. То есть началось это с хобби — взять и куда-то за город выехать.
Полуразрушенные объекты привлекают людей такими, какие они есть. Насколько вы можете себе позволить вмешаться в их пространство?
А: Граница нашего вмешательства проходит ровно по бюджету.
О: И зависит от собственника здания или территории. Если говорить о каких-то вмешательствах, то пока мы взаимодействовали так только с объектами, которые находятся в муниципальной собственности — с Маяком в с. Маминском. Там нам удалось договориться достаточно быстро и донести до администрации, для чего это нужно. А сейчас мы начинаем работу с другим населённым пунктом: там уже здание находится в частной собственности, и мы готовимся к серьезным переговорам с владельцем.
Как вы обеспечиваете безопасность на локациях?
А: Мы проводим инструктаж по технике безопасности и всем честно говорим, что места, где мы будем находиться — это не парк аттракционов, и есть определённые правила. Также у нас всегда есть на группу каски. Это обязательный момент, но они не для того, чтобы кирпич отбить в прыжке, а для защиты от мусора, штукатурки, пауков, низких потолков. Руины, в которых могут падать кирпичи, мы не посещаем.
Заброшенные объекты привлекают многих. Что ищут люди, посещая такие места?
О: Когда мы начинали массовые организованные экскурсии, в основном, интересовались архитекторы и дизайнеры. Им было интересно именно про архитектуру заброшек послушать. Со временем на экскурсии стали приходит абсолютно разные люди: кому-то хочется иначе провести свой выходной день, вырваться из города, увидеть другую картинку, а кому-то действительно заброшки нравятся сами по себе. И наверное, общий портрет — это люди, которые интересуются историей и архитектурой Урала, хотят интересно провести выходной день на природе и узнать что-то новое.
Чтобы заинтересовать аудиторию, у руин должна быть история. Когда вы восстанавливаете историю жизни арх-объектов, ориентируетесь только на проверенные исторические источники или есть место для легенд и мифов, для полета вашей фантазии?
А: Мы берем разные источники информации и не претендуем на то, что вся она исторически достоверна. Это, скорее, мой авторский взгляд. В силу того, что по нашим объектам в документах информации практически нет, приходится пользоваться открытыми источниками, в том числе Википедией. Чтобы решить эту проблему, мы сейчас ведем переговоры с Музеем истории Екатеринбурга о том, как они могут нам помочь провести факт-чекинг. Также мы используем воспоминания местных жителей, которые жили в Советском Союзе и кто помнит свое родословное, и заметки местных краеведов. Плюс большое внимание уделяется именно моим наблюдением про архитектуру, историю строительства.
Какие жуткие или мистические истории с вами случались во время изучения заброшенных зданий?
О: Можно назвать экстремальной ситуацию, когда мы с Артуром и главой местного села исследовали картонную фабрику на Ревуне. Думали, что сможем погулять по ней, но оказалось, что там сплошные провалы и подвал жутковатый.
А: Да, если вернуться в прошлое, URALRUIN начинался с идеи переделать эту фабрику в туристический объект. Однако мы решили ничего там не делать, группы мы туда не водим и вашим читателям не рекомендуем ходить, потому что выяснилось, что ровная лужайка посреди фабрики — это сложенные в стопку перекрытия здания, а под ними полузатопленный подвал. В общем, вся эта площадка может в любой момент под кем угодно опуститься вниз.
Какие преимущества получает регион с подобными инициативами?
О: Руин все стыдятся, и даже само слово имеет негативную коннотацию. Но мы считаем, что они могут быть новой точкой притяжения, классным местом с новыми смыслами. И те маленькие деревушки, из которых люди уезжают, станут более наполненными как событиями, так и людьми.
Легко ли привлечь инвестиции или получить поддержку от госструктур?
О: Очень непросто. Наши объекты находятся в маленьких населенных пунктах с малым количеством населения. Спонсорам больше всего интересно попиариться на этом, а там не перед кем пиариться. Многие отказываются, потому что объекты не в городе, и показушности из этого не получится. Поэтому мы ищем партнеров, которые в первую очередь понимают важность нашей работу, ценностно с нами соединяются, разделяют наш подход.
В каком формате бизнес может заинтересовать руины?
О: Например, в качестве площадки для корпоративных мероприятий. У нас есть партнер, благотворительный фонд “СКБ Контур”, и сотрудники компании уже несколько лет подряд проводят субботники с нами. Для них это некая корпоративная социальная ответственность — они вместе с сотрудниками приезжают каждое лето и вносят значимый вклад. Еще мы проводим фестиваль, на котором партнеры и спонсоры могут быть представлены.
В прошлом году мы начали делать свой первый участок веломаршрута. Он должен обладать навигацией, какими-то сервисами и дизайном — все это тоже можно делать совместно с брендами. Вариантов очень много, и с каждым бизнесом есть возможность по-разному взаимодействовать.
Дома, в которых мы живем, панельки, новостройки, брежневки, хрущевки, как они будут выглядеть, когда будут заброшены?
А: Плохо. В крупных городах слабо представляется сценарий, как где-то в центре стоит разрушенная хрущевка. Ее уберут и заново что-то построят, потому что в городе дефицит площади и дорогая земля. К тому же, современные дома, если они построены до 90-х, не имеют особой ценности. Это было утилитарное решение, чтобы гигантское количество людей расселить по городам. Также если они будут стоять без надзора, они небезопасны. Они построены по такой технологии, что, если за ними не наблюдать, они разваливаются на довольно крупные элементы, как Лего. Можно пару домов сохранить как Парк Советского Союза на память. Но это ненадолго. Скорее всего, они развалятся на запчасти, и потом это будет просто куча бетона.
С точки зрения архитектуры, чего сейчас не хватает Екатеринбургу?
А: Можно составить очень большой список. Меня очень задевает, что у нас в городе просто отвратительная экология: разрушен полностью зеленый каркас города и нарушен водный баланс. То есть не хватает адекватного благоустройства.
Мне очень нравится наш город в плане архитектуры. Сюда довольно много приезжает архитекторов, моих друзей из разных городов России, посмотреть на здания. Но всё, что у нас под ногами, вызывает вопросы. Вроде бы едут в столицу Урала, а попадают в село, посреди которого стоят крутые небоскрёбы.
За какими проектами в Екатеринбурге вы следите, кем вдохновляетесь и кого читаете?
А: Наши хорошие друзья — “Стенограффия”. Мы следим за ними и периодически чем-то помогаем друг другу. Ребята делают большое хорошее дело, которое нужно городу. Потрясающая штука — это Ночь музыки. Я всегда друзей зову со всей страны, и люди реально приезжают. Фестиваль набирает обороты.
О: У нас много прикольных брендов, связанных с одеждой и украшениями. В целом, мы дружим со многими локальными проектами и практически со всеми медиа и СМИ находимся в хороших отношениях, очень ценим их поддержку.
Какой из ваших маршрутов вы бы посоветовали новичку для первой экспедиции?
О: Все наши маршруты подходят новичку, они несложные. Начать можно с Маминского и Шилова, если хочется посмотреть руины с арт-объектами.
А: Наша целевая аудитория довольно широкая, поэтому строгой категорийности в маршрутах нет. У нас даже сплав довольно легкий: мы плывем по отрезку реки, где с тобой вообще ничего не случится.
А: По энергетике нам больше всего нравится в Смолинском церковь Ильи Пророка. Она не горела, поэтому внутри осталась белой. Там огромные многоцветные своды, огромное количество больших окон, и туда падает мягко свет — это просто потрясающе.
О: Мощь времени ощущается в с. Троицком, потому что там очень необычный храм, построенный инженерами, и нетипичный вообще для архитектуры как церковной, так для архитектуры Урала.
О: Пофоткаться очень классно на Маяке, потому что там очень большие окна и видно реку.
А: Место, где можно пощекотать нервишки — Камышевская пимокатная фабрика. В солнечный день внутри довольно темно. Ты оказываешься внутри гигантской крепости с мощными стенами и окнами, колоннами. Когда ты днем смотришь, люди заходят в здание и просто во мраке растворяются. Еще оно потихоньку превращается в какую-то гигантскую оранжерею.
Какие у вас планы на 2025 год?
О: Мы пришли к тому, что нужно более глубоко взаимодействовать с территорией, с местными жителями, с администрациями, чтобы донести ценность проекта. Руины могут стать некой точкой входа для туризма на территории региона и доходной частью экономики. Большинство из наших муниципалитетов могут зарабатывать на руинах, а мы готовы поделиться этим опытом и строить совместные проекты.
А: В 2025 скорее всего мы будем работать с новой территорией. Останется фестиваль, останется резиденция, но они будут немного по-другому функционировать, и появится новый участок веломаршрута.